(продолжение)

Акафист       Часть звукозаписи молебна святителю Николаю в нашем соборе

Икона св. Николая

юля 5, 1945 года постановлением Священного Синода была образована Алма-атинская и Казахстанская епархия, управляющим которой был назначен архиепископ Николай (Могилевский).

Владыка прибыл в Алма-Ату 26 октября 1945 года в день празднования иконы Божией Матери, именуемой Иверская.

Приехав в Алма-Ату, владыка Николай начал свое служение в маленькой, отдаленной от центра города Казанской церкви, которая была открыта за несколько месяцев до его приезда.

Необыкновенная ревность была у Владыки к богослужениям, которые он совершал с максимальным для приходского храма приближением к монастырскому уставу. Служил он всегда благоговейно, никогда не спешил. А когда, бывало, Владыка служит, а хор заторопит службу, он сейчас же выглянет из алтаря и спросит: — Кто тут на поезд спешит? Всем станет стыдно и хор сразу замедляет темп. Как-то раз приехал Владыка в собор в половине седьмого вечера, а вечерня, которая началась в шесть часов, уже почти отошла. И Владыка сказал:

— Давайте-ка начнем сначала, к божественной службе так небрежно относиться нельзя. И вечерня началась сначала. Владыка встал на клирос и пел и покой мой".

Так началось архипастырское служение владыки Николая вдали от горячо любимой им России на далекой Казахстанской земле.

В то время Владыке шел уже 70-й год. Владыка не только требовал строгого исполнения устава, но всегда разъяснял смысл богослужений, почему нужно петь или читать именно то, а не иное. Молился Владыка со слезами, особенно при совершении Божественной Литургии, когда пели "Тебе поем, Тебе благословим…", он всегда плакал. Он говорил, что плачет от радости, что Господь сподобил его совершать эту Литургию и от счастья, что он может принести молитвы за всех своих духовных чад, за всех пасомых. Часто он просил своих пасомых: — Вот я учу вас, други мои, вы же видите, я старик, — ведь Господь спросит с меня за вас. А вы забываете мои слова, не исполняете того, чему я учу вас. С вас тоже спросит Господь, почему вы мои слова не запоминаете и не стараетесь их исполнять. Прошу вас, запоминайте мои слова и поступайте так, как я учу вас, други мои.

Усердный молитвенник, особенно любил и почитал Владыка Матерь Божию. К большому духовному утешению своей паствы, в праздник Успения Пресвятой Богородицы Владыка, впервые в Алма-Ате, стал совершать дивный чин погребения Плащаницы. Когда с кем-нибудь случалось несчастье или кто-либо заболевал, Владыка первым делом советовал как можно строже исповедаться, причаститься и только после этого приступать к исправлению того положения, в котором человек оказался, или к лечению болезни. — Нечистая исповедь — вот корень всех наших бед. А почему? Потому, что Господь хочет, чтобы все спаслись, вот и спасает нас через всевозможные напасти. Только в напасти мы вспоминаем о Боге, а в благополучии нашем нам не до Него.

В дни Святой Пасхи и Рождества Христова двери дома у Владыки не закрывались. Все христосовались, славили Господа! Все! Все! Все! "На Пасху, — вспоминают клирошане, — после службы в храме мы ходили домой к Владыке поздравить его с праздником. Всю Пасху, бывало, пропоем, а ему все мало, все просит: "Давайте еще попоем… ведь такая радость у нас!" Как малое дитя радовался Владыка Великим праздникам.

На Рождество ходили к нему славить Христа. Он подарками нас станет наделять. И нам было радостно, что Владыка наш был таким благостным, сияющим, как ясное солнышко, каждая морщинка светилась на его лице".

Святитель Алматинский Николай часто говорил: — Други мои, не забывайте меня, грешного, в молитвах своих сейчас и после смерти. Я вас не забываю и никогда не забуду. Если стяжаю дерзновение, если только Господь примет меня в свои кровы, если простит и помилует, я буду молиться за вас и после моего перехода в иную жизнь.
После каждой Литургии Владыка, стоя на амвоне, благословлял каждого, несмотря на то, что в воскресные и праздничные дни в храме присутствовало до тысячи человек и более.
— Владыка, — бывало, скажут ему его чада, — вам ведь трудно после службы еще столько времени благословлять. Дали бы общее благословение и ехали бы домой отдыхать. — Э-э, вы не знаете, как наш православный народ любит архиерейское благословение и дорожит им! — отвечал Владыка и, помолчав, продолжал — да, бывает, что я иногда так устаю, что подумаю: "Дам общее благословение". А за этой мыслью является другая: "А вдруг меня Господь сегодня призовет к Себе и спросит, как я расстался со своей паствой?" Эта мысль придает мне силы, и я благословляю народ.
Он любил всех ровной, божественной любовью и эту любовь источал на каждого встречающегося ему человека.

С большим усердием, слезной молитвой молился Владыка и у себя дома В своей тихой келье, облекшись уже не в архиерейскую, а в смиренную монашескую мантию. Мать Вера каждое утро и каждый вечер вешала возле аналоя сухие полотенца и забирала их уже мокрыми, омоченными слезами Владыки.

В июле 1947 году Владыка должен был лететь в Москву на заседание Сессии Священного Синода.

Во время посадки в самолет Владыка со своими спутниками стоял у трапа и благословлял всех входящих в самолет пассажиров. Владыка ездил и летал всегда в рясе, несмотря на то, что часто подвергался за это насмешкам.
И на этот раз пассажиры, заметив что их благословляет духовное лицо, начали над ним смеяться, послышались язвительные восклицания: — Ну, нам лететь не страшно, с нами святой летит! Почти никто из пассажиров не сказал доброго слова. — А я не слушал их, — рассказывал по возвращении Владыка — я их жалел. Ведь люди даже не подозревают, что не от своего ума и понятия говорят хулу, а выполняют злую волю врага рода человеческого. Я спокойно благословлял всех.

Все сели, самолет поднялся в воздух. Прошло некоторое время и вдруг забеспокоились летчики. В конце концов старший пилот объявил об опасности — отказывает один мотор. Положение было угрожающее, надвигалась катастрофа. Среди пассажиров начиналась паника. Но Владыка сказал: — Давайте помолимся! Ни одна душа не погибнет! — а потом добавил, — лишь немного в грязи выпачкаемся. Владыка встал и начал молиться. Волнение пассажиров не спадало. Никто не обращал на Владыку никакого внимания, но через несколько минут все стали затихать, вставать со своих мест и прислушиваться к его молитве. А он молил Господа спасти всех, кто летит этим самолетом. В это время самолет стал падать вниз. Но, к удивлению летчиков, которые знали, каким должно быть это падение, самолет не падал, как обычно, а как бы планировал и тихо опускался вниз. Самолет упал в какое-то заболоченное, но неглубокое озерцо. Когда люди немного успокоились от пережитого ими страха, то стали подходить и благодарить Владыку. Подошел и старший пилот: — Произошло чудо, отец, — сказал он — простите за наши насмешки! — Бог простит, — ответил Владыка. — Бога благодарите и Его Пречистую Матерь, и возлагайте свои надежды на Святителя Николая.
В памяти старшего иподиакона Ария Ивановича Батаева ярко запечатлелось одно из посещений ими города Уральска. "Было это, — вспоминает Арий Иванович, — летом в начале 50-х годов. Владыка совершал богослужение в Михайло-Архангельском соборе города Уральска. После службы он стал беседовать с верующими. Народ пожаловался Владыке на зной и засуху в Уральской области, так как с того времени, как растаял снег, на землю не выпало ни единой капли дождя.

Владыка сказал: — Давайте помолимся Царю Небесному, может быть он услышит нашу молитву. Стали совершать чин молебного пения поемый во время бездождия. И совершилось чудо — небо, на котором не было ни единого облака, потемнело, покрылось густыми тучами и пошел не проето дождь, а хлынул ливень, как из ведра. От страшных раскатов грома дрожали стены старинного уральского собора. Владыка приостановил молитву и сказал: "Православные! Разве это не чудо?!"

Завершив молебен и подождав, когда утихнет ливень, все вышли во двор, вдохнули свежего, чистого воздуха. Владыке нужно было пройти пешком метров 200 от храма до дома настоятеля, но после ливня пыльная дорога стала месивом грязи. Тогда народ, исполненный любви и благодарности к Владыке, тут же выстлал этот путь снятой с себя одеждой".

В 70-х годах митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов) в одной из своих проповедей говорил такие слова: "Мы, алма-атинцы, живем у подножья Тянь-Шанских гор. И, с одной стороны, мы счастливы тем, что красота этих гор радует глаз человека, но, с другой стороны, горы таят опасность землетрясений и селевых потоков. Но Алма-Ата никогда не будет снесена селем и никогда не будет разрушена землетрясением, потому что у нас есть замечательные молитвенники в лице Митрополита Николая и схиархимандрита Севастиана". Владыка Иосиф так говорил, и это я помню точно.

Владыка сам часто с нами стоял на клиросе, он любил с левым хором петь раннюю обедню. Сам тон задавал. У него был бархатный баритон, очень мягкий, красивый. Когда Владыка пел, он пронизывал душу своим пением. Особенно в Великий пост — он выходил на кафедру и пел "Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный…" — пел задушевно, тоскующе. Его голос лился по храму, стояла гробовая тишина, лишь слышно, как бряцают звонцы кадила и как люди плачут.

А сам Владыка всегда плакал. Особенно видны были его слезы на бархатном постовом облачении при вечернем электрическом освещении — как жемчужные нитки блестели слезы на его саккосе. И что замечательно — если плачем мы, — мы ни петь, ни читать при этом не можем. А Владыка плачет и ясным голосом подает возгласы.

"Шел 1948 год. Жизнь моя, как и у миллионов других людей в это трудное послевоенное время была очень тяжелой. Мой муж, отец и брат погибли на фронте. У меня осталось двое детей. Кроме того, у меня развивалось серьезное заболевание левого легкого.

Я много плакала и пришла в такое уныние, что стала помышлять о том, чтобы покончить с собой. Казалось, вот разом оборву все и мне станет легко. Я никогда всерьез не задумывалась о сущности религии. И вот однажды во сне слышу, как кто-то говорит мне: "Ты иди к Владыке, он добрый. Он тебе поможет. И детей тебе надо окрестить "…

Теперь я уже не помню, наяву это было или во сне. Моя душа, вероятно, просила помощи и, может быть, мой Ангел-хранитель как бы подталкивал меня: иди, ищи и найдешь!

Узнала я, кто такой Владыка и где он живет. После работы в 6 часов вечера пришла к калитке дома 45 по ул. Кавалерийской. Мне открьша дверь пожилая женщина, спросила зачем я пожаловала. Я сказала, что хочу рассказать Владыке о себе.
Когда я увидела Владыку, меня стало трясти, чувствую, что не могу сказать ни одного слова. — Здравствуйте, — только и смогла я выдавить из себя. — Успокойся, дитя, — ласково сказал Владыка. Он погладил меня по голове, усадил на стул и попросил женщину дать мне воды. Когда я стала пить воду, мои зубы стучали о край стакана. — Прошу, успокойся, не надо плакать, нидо было давно сюда прийти, — снова услышала я ласковый голос старца.

Когда я немного успокоилась, начала говорить… Рассказала о своей жизни, о своей болезни и о том страшном, что я задумала. — Вот и слава Богу! — сказал он, — вот и хорошо, что ты так просто ко мне пришла! После моего рассказа Владыка объяснил мне, какой великий грех — самоубийство. — Как бы не было тяжело, нельзя самовольно обрывать свою жизнь, нужно с молитвой обратиться ко Господу и Он всегда облегчит данный тебе крест. Потом он встал и вознес хвалу Богу: — Слава Тебе, Господи, слава Тебе за все во веки! Я пробыла у Владыки до 10 часов вечера. Мне трудно было поверить, что все это происходит со мной. И так мне стало радостно и легко! Да, действительно, я почувствовала, что с нами Бог! Из воспоминаний Ереминой Валентины Даниловны, г. Алма-Ата: Последние годы Владыка часто болел, но и тогда стремился быть в церкви. Бывало, мать Вера просит его: — Владыка, останьтесь дома, ведь Вы так больны! А он отвечал: — Вот уж в церкви-то я и вылечусь. А дома-то заболею еще хуже. Желая продлить дни жизни Владыки, врачи советовали ему переменить климат, надеясь, что это поддержит его здоровье, но Владыка, чувствуя неизбежность смерти, отказался от переезда, сказав: "Здесь меня все так любят и я хочу умереть на руках своих чад".
Молитвенное настроение не покидало Владыку во все дни его болезни. В воскресение 23 октября после последнего своего причащения Святых Христовых Таин, когда монахини в столовой запели было "Совет превечный…", Владыка из спальни, напрягая голос, закричал им: — Матушки, матушки, на этом поставим точку. Теперь начнем чин погребения епископа. Пение прекратили, но слез удержать не могли.
Особенно напряженно и громко молился Владыка в ночь с 23 на 24 октября. Можно было расслышать слова: "Господи, не осуди мя по делом моим, но сотвори со мною по милости Твоей!" Много раз повторял с глубоким чувством: "Господи! Милости прошу, а не суда!"
В понедельник 24 октября накануне смерти, Владыка еще немного говорил. Он сказал каждому что-либо особенно ласковое, как бы прощаясь. Около 5 часов вечера сделался у него сердечный приступ с острой болью, после которого он уже не говорил и лежал с закрытыми глазами.

Высокопреосвященнейший митрополит Мефодий совершает таинство причастия в день памяти святителя Николая Алматинского в Свято-Никольском соборе

Во вторник утром он нашел в себе силы несколько раз перекреститься при чтении у его одра акафиста святой Великомученице Варваре.

В 5-м часу дня 25 октября окружающие заметили приближение конца. Стали читать отходную, дали в руки Владыке зажженную свечу, и с последними словами канона на исход дущи, святитель тихо и спокойно испустил свой последний вздох. Это было в 16 часов 45 минут, когда в Никольском соборе зазвонили к вечерне в канун празднования Иверской иконы Божией Матери, Которой Владыка так любил сам возглашать: Радуйся, Благая Вратарнице, двери райские верным отверзающая!"

Более подробное житие святителя Николая читайте в журнале "Свет Православия в Казахстане"

Текст книги В. В. Королевой "Жизнеописание митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Николая (Могилевского), исповедника"