Епископ Симферопольский и Крымский Порфирий (Поликарп Васильевич Гулевич) родился 26 февраля 1864 года в селе Токаревка Литинского уезда Подольской губернии в семье священника.

Когда в Российском государстве к власти пришли атеисты-большевики, отец Поликарп сумел объединить вокруг себя тех, кто болел душой за Православную веру и Отечество. В результате чего образовалось крепкое сообщество духовенства и мирян. В дальнейшем, когда пособники большевиков — обновленцы — в борьбе за власть стали раздирать хитон Христов, отец Поликарп твердо выступил в защиту Святейшего Патриарха Тихона и отстаивал незыблемость канонов Православной Церкви. В своих проповедях он открыто обличал раскольников и среди своей паствы распространял листовки, призывающие оставаться верными Патриарху Тихону.

В 1927 году умирает супруга отца Поликарпа, и он, желая всецело посвятить себя на служение Церкви, принимает монашеский постриг с именем Порфирий.
К этому времени его деятельность привлекает внимание властей. В 1927 году Харьковское ОГПУ вызывает отца Порфирия из г. Ольгополя в г. Харьков. Формальным поводом послужило попавшее в ОГПУ письмо иеромонаха Порфирия к некоему игумену Игнатию, отражающее его мнение в отношении Указа заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), отменяющего поминовение всех епархиальных архиереев, находящихся в ссылках. “Невозможно отказаться от сосланных епископов, это все равно, что отказаться от самих себя”, — писал в письме иеромонах Порфирий.

Время этой поездки оказалось для отца Порфирия благоприятным во многих отношениях. Он познакомился с церковной жизнью г. Харькова и сблизился с замечательными священниками: игуменом Варсонофием (Юрченко), священником Григорием Селецким, священником Василием Подгорным. Именно в Харькове отец Порфирий познакомился с архиепископом (впоследствии митрополитом) Харьковским и Ахтынским, экзархом Украины Константином (Дьяковым), с которым в дальнейшем находился в близком общении.

Видимо, в Харькове и было принято решение об архиерейской хиротонии иеромонаха Порфирия.

25 июня 1928 года, в день памяти преподобного Онуфрия Великого, состоялась архиерейская хиротония, которую совершили архиепископ Харьковский и Ахтынский Константин (Дьяков), епископ Елисаветградский, викарий Одесской епархии Онуфрий (Гагалюк), находившийся в ссылке в г. Харькове епископ Ялтинский Павел (Кратиров). Новопосвященный владыка Порфирий был назначен епископом Криворожским, викарием Днепропетровской епархии.
С первых же дней своего архиерейского служения епископ Порфирий снискал уважение и любовь среди духовенства и мирян, вверенных его святительскому окормлению.

Скромность и смирение его определялись словами Иисуса Христа: “И кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом” (Мф. 20, 27). Несмотря на возраст (владыке было уже 64 года), он сохранял удивительную работоспособность: совершал частые богослужения, на которых неизменно произносил проповеди, нес административные труды и посещал приходы епархии.

Но на этой кафедре епископ Порфирий пробыл недолго. 5 сентября 1930 года он был назначен епископом Зиновьевским, викарием Одесской епархии. И там владыку Порфирия запомнили смиренномудрым архиереем, неутомимым борцом с раскольниками и обновленцами.

11 сентября 1931 года, после ареста архиепископа Крымского Арсения (Смоленца), владыка Порфирий был переведен на Крымскую кафедру, где оставался вплоть до своего ареста.

В Крыму владыка оказывал всевозможную поддержку священникам, верным Патриаршей Церкви: протоиерею Николаю Казанскому, протоиерею Николаю Мезенцеву, игумену Макарию. Священнику Иоанну Волкову владыка поручает формировать монашеские общины.

Борьба с обновленцами принесла владыке много нравственных страданий и внешних лишений, но через это он стяжал чрезвычайное смирение, кротость, любовь ко всем окружающим. Он всегда находился в духовно-возвышенном настроении и отличался особой проницательностью.

В 1933 году епископа Порфирия арестовали. Поводом к аресту послужило то, что владыка неоднократно открыто разъяснял своей пастве о существенных разногласиях, существующих между последователями Патриарха Тихона и раскольниками-обновленцами. Обновленцы, в свою очередь, отвечали на обличение угрозами. Так, обновленческий “митрополит” Иерофей (Померанцев) с церковной кафедры заявил, что он арестует епископа Порфирия, а раскольнический священник Попов, угрожая с амвона законному архиерею, обещался его проучить. Не обращая внимания на угрозы, владыка публично говорил православному народу о сотрудничестве обновленцев с покровительствующими им безбожными властями. Как пример, он указывает на незаконные действия бывшего ответственного секретаря культкомитета при КрымЦИКе Голубченко, покрывавшего обновленцев и притеснявшего духовенство Тихоновской ориентации, всячески ограничивая их действия, даже согласные во всем с буквой закона. Переживая эти события, епископ Порфирий составил и распространил по приходам своей епархии письмо, в котором указывал на несоответствие между законом и тем, как он соблюдается. Но епископ Порфирий призывал верующих претерпевать до конца все унижения и притеснения, невзирая на очевидные всем беззакония.
Все это дало повод обвинить владыку в контрреволюционной деятельности, которую он “…прикрывал церковной борьбой с обновленцами, говорил прихожанам, что власть преследует тихоновцев и поощряет обновленцев, которые в угоду власти ведут раскольническую работу”.

Но в тюрьме владыку Порфирия продержали недолго, через два месяца он был отпущен.

Однако на этом скорби не оскудели и гонения не прекратились. На Епархиальное управление был возложен огромный налог, не соответствующий никаким доходам. Владыка обратился по этому вопросу в Наркомфин и налог уменьшили. Но в то же время был несоразмерно увеличен налог по культсбору. Владыка обратился за советом к бывшему присяжному поверенному Анатолию Корди. Начав обсуждать финансовую проблему, они сошлись во мнении, что политика властей принципиально и по всем параметрам направлена на уничтожение религии в целом. Но все же владыка написал о налоговом несоответствии в Москву, в результате чего его просьба была удовлетворена. Некоторое время Анатолий Корди еще консультировал архиерея по всем юридическим вопросам, давая ценные и своевременные советы, но вскоре его арестовали. На допросах он держался мужественно, виновным себя в предъявленном ему обвинении в контрреволюционной деятельности не признал и был расстрелян.

Владыка служил в Симферопольском Преображенском соборе в окружении единомышленников: протоиерея Николая Казанского, протоиерея Димитрия Полежаева, игумена Макария (Гонцы). На службу епископ Порфирий ходил всегда пешком. Служил владыка вдохновенно. По свидетельству очевидцев, с епископом Порфирием было легко молиться, все постороннее отступало, его молитвенное настроение и горение духа передавалось молящимся, возлюбленным его чадам, за которых архипастырь возносил горячие молитвы у святого Престола.

Но владыка постоянно находился под пристальным вниманием “недремлющего ока” властей. Каждое его слово фиксировалось, контрреволюционным считалось даже пение эксапостилария: “Крест хранитель всея вселенной, … крест царей державо”… Как предупреждение архиерею, арестовывают его ближайшего помощника и сомолитвенника игумена Макария, сказавшего на проповеди: “…стойте за веру и Святую Церковь, не бойтесь гонений, боритесь до последней капли крови”. Но и это не устрашает епископа Порфирия, он с прежней ревностью и бесстрашием, обращаясь к народу, говорил: “Советская власть притесняет религию, арестовывает духовенство, доходя до беззакония, однако все это к лучшему и временно…” Открыто с кафедры владыка призывал православных молиться о “сосланных и заключенных, невинно томящихся в изгнании архиереях, священстве, монашествующих и мирянах”.

На одной из проповедей, произнесенной в мае 1932 года в защиту православного народа и в обличение антинародных деяний коммунистов, он сказал: “У нас в стране голод, … на Украине народ голодает. Я и сам голодаю. Власть довела страну до голода и нищеты, народ ничем не снабжают, благодаря этому развивается спекуляция, за которую власти опять же карают”.

Владыка с любовью принимает в свою епархию священников, возвращающихся из ссылок и тюрем. Когда приехал священник Димитрий Чайкин и сектор религиозных культов долго его не регистрировал, владыка предоставил ему свой дом и содержал его за свой счет. И это не единственный случай, когда владыка принимал участие в судьбе своего клира.

К этому времени относятся воспоминания о владыке, каким его запомнил очевидец. Он был высокого роста, с длинной седой бородой и седыми ниспадающими на плечи волосами. Нос был крупный, с горбинкой. Над глубоко посаженными глазами — густые поседевшие брови. Впавшие щеки ясно очерчивали скулы. Тонкие губы выражали волю, собранность и решительность. Все движения были неспешны, выверены и по-архиерейски величавы. Голос густой, исходивший как бы из сердечной глубины. В нем чувствовалась внутренняя сила духа. Со всеми, кто к нему приходил, епископ Порфирий был ласков и приветлив. К немощным и заблуждающимся был снисходителен. Владыка отличался большой работоспособностью, его никто не видел уставшим.

Сатанинская злоба и человеческая нетерпимость железным кольцом смыкались вокруг служителя Христова. Староста храма Николай Тайнов, сотрудничавший с органами, регулярно информировал своих хозяев. До нас дошла одна из его характеристик владыки: “…епископ Гулевич является активным церковным реакционером, стремящимся всяческими путями укрепить Церковь Тихоновской ориентации и защитить Православную Церковь от дальнейшего разгрома.

Обновленческое духовенство Гулевич называет не иначе, как “антихристами, продавшимися властям…” И 9 октября 1936 года владыку вновь арестовывают.
На допросах он держался просто и твердо. На провокационные вопросы следователя отвечал безбоязненно, не роняя архиерейского достоинства.

Архипастыря обвиняли в том, что он благословлял священство молиться за уже осужденных и тем самым демонстрировал их невиновность. Владыка этого не отрицал:
“Ко мне обращались некоторые верующие с просьбой помолиться за осужденных, находящихся в тюрьме, во время произношения ектений, и я действительно такие слова говорил”.

Владыку обвиняют в поощрении “нелегальной деятельности некоторых монашеских подпольных организаций”, в “проявлении излишней ревности в борьбе с обновленцами” и во многом другом. С ним было арестовано еще десять священников и монахов. В течение четырех месяцев владыка томился в симферопольской тюрьме.
3 января 1937 года епископ Порфирий был приговорен к пяти годам административной высылки в Казахстан.

Прибыв в г. Алма-Ату, где находился пересыльный пункт НКВД, епископ Порфирий написал письмо митрополиту Сергию (Страгородскому) о своем новом положении и познакомился с архиепископом Алма-Атинским Тихоном (Шараповым).

В феврале 1937 года НКВД направило владыку Порфирия на станцию Уш-Тобе Каратальского района Талды-Курганской области. Там уже проживал сосланный в 1935 году епископ Екатеринославский Макарий (Кармазин) со своею племянницею Раисой Ржевской и священником Королевым.

Родственники и близкие помогли владыке Макарию купить домик по улице Деповской, 20. Сосланные архипастыри были рады встрече и в общении друг с другом укрепилось их единомыслие и решимость до конца стоять за Истину и Церковь Христову.
Епископ Макарий предложил владыке Порфирию поселиться у него в доме. Вскоре, 2 октября 1937 года, приехала племянница епископа Порфирия Анна Петровна Михо. Она привезла из Крыма письма и посылки от духовных чад владыки.

Надо сказать, что крымские общины Симферополя, Ялты и Керчи не оставляли своего архипастыря без помощи, и при всяком удобном случае отправляли посылки со всем необходимым. Это был единственный источник существования для владыки.
Епископы жили очень замкнуто, мало общаясь со внешним миром, пребывая в постоянной молитве и богомыслии. Иногда тайно на дому совершали божественную Литургию.

20 ноября 1937 года епископ Порфрий и епископ Макарий были арестованы. Их обвиняли в том, что на станции Уш-Тобе они “…проводили антисоветскую пропаганду и дискредитировали Советскую власть, а также поддерживали связь с контрреволюционными элементами, систематически получая от последних материальную помощь”.

На допросе епископ Порфирий виновным себя не признал, на требование следствия — рассказать о своей к/р деятельности, ответил: “Я к/р агитации никогда не проводил, сталинской конституции не дискредитировал, а/с элемента вокруг себя не группировал. Имел связи с Симферопольской, Ялтинской, Керченской общинами, от которых получал помощь. С 1928 года по день высылки в Казахстан являлся служителем культа. Проживал и совершал религиозные обряды в г. г. Днепропетровске, Одессе, Симферополе, откуда был выслан в Казахстан. Судим никогда не был, за исключением арестов”.
1 декабря 1937 года епископ Порфирий (Гулевич), епископ Макарий (Кармазин), Раиса Александровна Ржевская постановлением тройки УНКВД Алма-Атинской области были приговорены к смертной казни.

2 декабря 1937 года епископ Порфирий (Гулевич) и Раиса Александровна Ржевская были расстреляны.

Место погребения неизвестно.

Заключением прокуратуры Талды-Курганской области от 27 апреля 1989 года епископ Порфирий (Гулевич) был реабилитирован.

*Архив Управления Департамента Комитета Национальной Безопасности по г. Алматы и Алматинской области в г. Талдыкоргане. Дело № 11930.
При составлении использовались материалы, предоставленные Днепропетровской епархией.