СЛОВО ПАСТЫРЯ

"А иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его" (ст. 7).

"Ученики же Его спросили у Него: "Что бы значила притча сия?"" (ст. 9).

Мы уже привыкли к евангельским словам, может быть, читали толкование Евангелия, слышали проповеди. И конечно, когда мы слышим притчу о сеятеле, то сразу понимаем, что речь, собственно, идет не о сеятеле в буквальном смысле слова, а о проповеди слова Божия. Но в то время, когда говорил Спаситель, это не было столь очевидным. Мы знаем толкования многих святых отцов и чувствуем себя людьми посвященными, хотя на самом деле слово Божие часто не доходит до нашего сердца. Мы не слышим его внутренним слухом. Ученики Спасителя были всегда готовы воспринять слово Божие, и, по простоте своей не понимая его, жаждали уразуметь, и расспрашивали Господа о том, что значит то или иное поучение. Если мы сравним себя с ними, то увидим, что мы совершенно безразличны к тому, что означает евангельское учение. Когда мы читаем Евангелие, мы часто не понимаем его и понимать не хотим или нам кажется, что мы уже достаточно его поняли. Некоторые люди, прочитав Новый Завет один раз, говорят: "Зачем второй раз читать, я ведь уже прочитал, что я там нового узнаю?" Такими словами они обличают в себе нежелание постичь евангельское учение.

Наивные, как нам сейчас кажется, как будто бы простые и непонятливые ученики Спасителя - апостолы, спрашивают: ""Что бы значила притча сия?" Он сказал: "Вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах, так что они видя не видят и слыша не разумеют"" (ст. 9-10). Учение о спасении, учение о стяжании Царства Божия для людей внешних кажется всего лишь притчей даже тогда, когда все объяснено. Такой человек не может понять тайн Царствия Божия. Например, Спаситель говорит в Евангелии: "Тот, кто любит Меня, заповеди Мои соблюдет, и Я приду, и явлюсь ему Сам" (см. Ин. 14, 21) или "Мы придем со Отцем и обитель у него сотворим" (см. Ин. 14, 23). Людям внешним, от которых сокрыты тайны Царствия Божьего, которые не знают духовной жизни опытно, эти слова кажутся притчей. А людям, имеющим усердие в деле своего спасения, живущим истинно духовной жизнью и преуспевшим в ней, понятно, что Спаситель действительно является в сердце человека. Является со всей очевидностью, является так, что в Его присутствии нет никакого сомнения. Такой человек знает, что Господь Иисус Христос в нем живет. По мере умножения благодати человек углубляется во внутреннее общение с Господом и познает, что Господь Иисус Христос и Отец - это одно, как и сказал Спаситель: "Аз и Отец - едино есма" (Ин. 10, 30) (по-русски: "Я и Отец - одно"). Человек познает на деле, что это совсем не притча, но для людей внешних, не стяжавших такой благодати, эти слова остаются притчей.

Другой пример. Спаситель сказал:

"Кто будет иметь веру с горчичное зерно, тот скажет горе сей: "Сдвинься с места" - и она сдвинется" (см. Мк. 11, 23).

Для нас это притча. Мы пытаемся как-то аллегорически истолковать эти слова, относя их к тем или иным добродетелям или страстям. Говорим, что надо с верой молиться и тогда избавишься от каких-то тяжких страстей или приобретешь великие добродетели. Однако для людей преуспевших, стяжавших великую благодать и веру "с горчичное зерно", эти слова становятся действительностью. Беседуя с неким человеком, святой Марк Фраческий сказал: "Если имеешь настоящую веру, то скажешь горе сей: "Сойди с места" - и она сойдет". Когда он произносил слова "сойди с места", гора начала двигаться. Он говорит ей: "Подожди, встань на место, это я для примера сказал".

"Вот что значит притча сия: семя есть слово Божие" (ст. 11). Слово Божие распространяется по-разному, например, через книги или через проповедь какого-либо человека. Можно даже сказать, что слово Божие проповедуется через природу, потому что красота и совершенство окружающего нас мира проповедуют славу Божию: "Небеса поведают славу Божию, и творение руку Его возвещает твердь" (Пс. 18, 1).
Кроме учения о спасении, под словом Божиим можно понимать молитву, в особенности молитву Иисусову. В кратких словах Иисусовой молитвы как бы в концентрированном виде содержится все учение о спасении. Первая часть Иисусовой молитвы говорит о пришествии в мир Сына Божьего и даже о Пресвятой Троице. Произнося молитву, мы называем Иисуса Господом и Сыном Божиим. Но если мы кого-то называем сыном, то подразумеваем, что у сына должен быть и отец. Далее, мы называем Господа Иисуса Христом. Тем самым мы упоминаем и Духа Святаго, потому что Христос помазан Духом Святым. А слово "Господи" указывает на единосущие Лиц Пресвятой Троицы, потому что и Отец есть Господь, и Сын - Господь, и Дух Святый - Господь. Во второй части находится учение о покаянии и милости Божией. Когда мы произносим слова "помилуй мя, грешнаго", то, с одной стороны, каемся, называя себя грешниками, просим милости у Бога, а с другой - исповедуем то, что помилование даровано нам именно благодаря пришествию в мир Господа Иисуса Христа. Если бы мы не надеялись на милость Божию, то и не молились бы. Таким образом, в Иисусовой молитве содержится все учение о спасении.

Человек, который принимает слово Божие в виде Иисусовой молитвы и пытается укоренить его в сердце, сталкивается с определенными трудностями. Об этом говорится в притче: "А упавшее при пути, это суть слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись" (ст. 12). Рассеянность, греховные помыслы побеждают молитву. Страсти в нас действуют весьма сильно. Если мы во время молитвы принимаем греховные помыслы, даем им свободный доступ к нашему сердцу, тогда они, постепенно овладевая нашим вниманием, совершенно уничтожают молитву. Увлекаясь теми или иными помыслами, мы совсем о ней забываем. В начале притчи Спаситель говорит о "птицах небесных", которые похищают семя, а разъясняя ее, Он прямо говорит о дьяволе. Отсюда ясно, что все разнообразие помыслов исходит от дьявола.

"А упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода" (ст. 14). Мы знаем, что внимательной молитве очень мешают всевозможные житейские заботы. Как будто бы все они очень нужные, важные, и мы им предаемся полностью. При этом мы забываем о том, что на самом деле все исходит от Бога, без Бога ни до порога, как говорит пословица; что нужно прежде искать Царствия Небесного, а остальное приложится (см. Мф. 6, 33). Эти заботы, часто совершенно ненужные, лишние, отвлекают наше внимание от молитвы. Если мы и продолжаем молиться, то молитва бывает невнимательной, чуждой умиления, покаяния и не приносит благодати в наше сердце, не приобретает для нас никакой добродетели, не помогает стяжать милость Божию, не приносит никакого плода.

Следствием этого недопонимания подлинного генезиса христианства, возможно, культивируемого сегодня кое-кем и намеренно, стало то, что нынче все чаще звучит дикий термин "иудео-христианская цивилизация". Взяв у иудеев одно, а у античных язычников другое, христианство полностью переосмыслило эти свои заимствования и дало столь неожиданный их синтез, что он показался странным и неприемлемым для большинства как евреев, так и греков.

"Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога и премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость; потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков" (1 Кор. 2,18-25).

Здесь апостол Павел как раз и подчеркивает то, о чем мы сказали выше: призвав к себе некоторых иудеев и некоторых эллинов, Бог открыл им нечто такое, что отвергло большинство "мудрецов", т.е. греческих философов, и "книжников", т.е. еврейских священников и левитов.

Центральное место "Деяний", имеющее наибольшую богословскую ценность, - описание того момента, когда в умах апостолов произошел психологический переворот: будучи до этого уверены, что Христос явился только для спасения погибающих овец дома Израилева, они вдруг поняли, что Его Церковь, укреплению которой они призваны содействовать, является вселенской, предназначенной окормлять все народы мира. Дать точное описание этого момента тоже мог только грек, не имевший еврейского предубеждения о своей избранности и глядевший на колебание остальных апостолов со стороны. Вот это знаменитое место.

"На другой день, когда они шли и приблизились к городу, Петр около шестого часа взошел на верх дома помолиться. И почувствовал он голод, и хотел есть. Между тем, как приготовляли, он пришел в исступление и видит отверстое небо и сходящий к нему некоторый сосуд, как бы большое полотно, привязанное за четыре угла и спускающееся на землю; в нем находились всякие четвероногие земные, звери, пресмыкающиеся и птицы небесные. И был глас к нему: встань, Петр, заколи и ешь. Но Петр сказал: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. Тогда в другой раз был глас к нему: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым. Это было трижды; и сосуд опять поднялся на небо. Когда же Петр недоумевал в себе, что бы значило видение, которое он видел, - вот, мужи, посланные Корнилием, расспросив о доме Симона, остановились у ворот, и, крикнув, спросили: здесь ли Симон, называемый Петром?" (Деян. 10, 2-18).
Посланцы повели Петра к сотнику Корнилию, которому повелел услышать от него истину Святой Дух, и произошло нечто неслыханное: апостол окрестил язычника.
Конечно же, Лука слышал рассказ о видении от самого Петра, а на крещении Корнилия и его семьи присутствовал лично. Вот как оно протекало. В то время как Петр рассказывал собравшимся о Христе, "Дух Святый сошел на всех, слушавших слово. И верующие из обрезанных, пришедшие с Петром, изумились, что дар Святого Духа излился на язычников, ибо слышали их говорящих языками и величающих Бога. Тогда Петр сказал: кто может запретить креститься водою тем, которые, как и мы, получили Святого Духа? И велел им креститься во имя Иисуса Христа" (10, 44-48).

Когда о происшедшем узнали апостолы, не присутствовавшие в доме Корнилия, они были повергнуты в состояние шока. И только уверения Петра, что он исполнял чудесно открывшуюся ему в видении Божию волю, и что крещение язычников ознаменовалось "второй Пятидесятницей", успокоили их и заставили взглянуть на свою миссию иначе. Думается, для них оказались немаловажными свидетельства очевидца всего - апостола Луки, который, не будучи "обрезанным" не имел предвзятости. Разумеется, сам он о своей роли в этом ключевом эпизоде христианской проповеди полностью умалчивает. Отметим, что Лука, будучи "апостолом от семидесяти" не присутствовал в числе двенадцати в Сионской горнице в момент нисхождения Святого Духа, и совершившееся в жилище Корнилия уравняло его с ними и ввело его в самый узкий круг избранных.

Отдавая дань уважения и благодарности великому апостолу Луке в день его памяти 31 октября, вспомним об одном предупреждении Евангелия, имеющем грозный смысл, и подчеркивает, что христианство - отнюдь не всепрощение, а наложение высокой ответственности,

По этому стиху наш взгляд скользит, как правило, не останавливаясь, а остановиться на нем стоит, чтобы крепко задуматься. Ведь тут сказано прямо противоположное тому, что нам нередко говорят о христианстве: оно, дескать, объединяет людей, предотвращает раздоры и войны и тому подобное. Да оно объединяет, но кого и как? Объединяет единоверцев в истинной апостольской вере, каковой является только Православие, и разделяет с людьми иной веры, а точнее сказать, ложной веры, ибо истинна одна лишь апостольская вера, от которой отпали и католики, и протестанты:

обратья архипастыри, всечестные отцы, дорогие братья и сестры!
Мы провожаем сегодня в путь всея земли одного из старейших архипастырей нашей Святой Церкви - Преосвященного митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима. Мы молимся о том, чтобы Господь простил его согрешения, вольные и невольные, и упокоил бы его там, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания.
Вся жизнь покойного архипастыря была посвящена служению Церкви Христовой. Почти 60 лет тому назад он начал иподиаконское служение у приснопамятного Святейшего Патриарха Алексия I.

Он окончил Московскую Духовную семинарию и Московскую Духовную академию, был оставлен профессорским стипендиатом, а затем стал преподавателем, доцентом и профессором Московской Духовной академии и семинарии, возглавлял кафедру Священного Писания Нового Завета. За годы его педагогической деятельности многие нынешние архипастыри и пастыри учились у него и помнят как своего наставника, инспектора Московских Духовных школ, как преподавателя, возвещавшего Евангельские истины, преподавая Священную историю Нового Завета.

Более 30 лет покойный архипастырь возглавлял Издательский отдел Московской Патриархии и был главным редактором "Журнала Московской Патриархии". Для Церкви это было трудное время, когда не только каждая статья, но и каждое выражение, которое публиковалось в журнале, проходили жесткую цензуру чиновников Совета по делам религий.

В этом году исполнилось 40 лет епископского служения покойного Владыки Питирима. Все эти годы он носил титул епископа и архиепископа Волоколамского, а в последние 15 лет - митрополита Волоколамского и Юрьевского.

Покойный архипастырь принимал участие в многочисленных межхристианских и межрелигиозных встречах и всегда с достоинством и честью представлял на них нашу Святую Православную Церковь.

Но, исполняя различные административные послушания, он никогда не переставал быть пастырем, и служение Церкви Христовой, совершение богослужений он считал своим главным долгом и основным призванием.

Особым для покойного митрополита Питирима был нынешний год, когда в Великую Субботу он стал свидетелем ежегодного чуда сошествия Благодатного огня на Гробе Господнем. С Благодатным огнем он прибыл в Москву, и этот огонь, доставленный нам Владыкой, был отправлен дальше - в обители и храмы Москвы и других городов. Не имея возможности совершать богослужение в Пасхальную ночь по болезни, я просил митрополита Питирима возглавить богослужение в Храме Христа Спасителя. Радость о Воскресшем Господе Спасителе через его уста передавалась всем тем, кто был в Храме или смотрел телевизионную трансляцию богослужения, приобщаясь к радости Светлого Христова Воскресения.

В этом году митрополита Питирима посетила тяжелая болезнь. После Пасхи он перенес хирургическую операцию, но, несмотря на это, Владыка стал участником торжеств, которые проходили в Сарове и Дивееве в связи со 100-летием прославления преподобного Серафима Саровского. Тогда Владыку Питирима спросили: "Как же вы после тяжелой операции участвуете в торжествах?" И он ответил: "Разве могу я не быть на этом общеправославном торжестве?"

После возвращения из Сарова и Дивеева болезнь его вновь обострилась, и в течение многих недель архипастырь находился в госпитале.

12 октября я посещал Владыку Питирима в госпитале. Он встречал меня и провожал. Мы беседовали с ним, и он выражал надежду, что ему удастся присутствовать в храме за Божественной литургией и причаститься Святых Христовых Таин, хотя и в больничных условиях он часто причащался. Он сказал тогда: "Я живу от праздника к празднику. Но на Святителей Московских вряд ли уже смогу осуществить свою мечту".
Затем наступило празднование Казанской иконе Божией Матери. И именно в день этого праздника Господь призвал Владыку к себе. В этот день он был напутствован Святыми Тайнами.

А сегодня мы провожаем его в путь всея земли.

Я выражаю соболезнования архипастырям, которые потеряли собрата и сослужителя, с которым мы вместе в течение четырех десятков лет вместе совершали богослужения, молились и разделяли радости праздников.

Я выражаю мое сочувствие родным и близким покойного.

Я соболезную всем тем, кому покойный архипастырь был близок и дорог. Здесь присутствуют министр путей сообщения, ректор Академии путей сообщения, в которой учился покойный Владыка, и многие другие, хорошо и близко знавшие его люди. Я хочу отметить, что каждый мог получить от покойного архипастыря и укрепление в вере, и утешение в скорбях, трудностях, болезнях и испытаниях.

А сегодня он нуждается в наших молитвах и обращается ко всем нам словами тропаря из чина отпевания: "Братие мои возлюбленнии, не забывайте мя, егда поете Господа, но поминайте братство и молите Бога, да упокоит мя с праведными Господь".
Мы верим, что за свое преданное и верное служение Церкви Христовой, за свое послушание Священноначалию (ибо безотказно покойный Владыка выполнял любое церковное послушание, совершал любую поездку, представляя нашу Церковь на торжествах многих Поместных Православных Церквей), он услышит милостивое призывание Отца Небесного: "Рабе благий и верный, в малом ты был верен, войди в радость Господа своего" (Мф.25. 21).

сегда, когда мы собираемся на акафист пред иконой Божией Матери "Взыскание погибших" и обращаемся к Ней с молитвами об укреплении веры нашей и исполнении прошений наших, мы просим Царицу Небесную наставить нас на путь истины, по которому надлежит нам идти.

Сегодня канун празднования памяти преподобного Никона, ученика преподобного Сергия. Посвященный ему тропарь начинается словами: Послушания добрый рачитель бых, которые выделяют главное в его подвиге - усердное и ревностное исполнение послушания.

Несогласие, внутренний раздор разрушают нас самих, каждого в отдельности, и, заражая окружающих, от одного к другому разливают вражду. Когда же в душе человека царствует мир, когда и сердце, и разум его согласно слушают волю Божию, тогда вокруг него рождается мир, и каждый стремится к общению с ним, чтобы от этого тихого света зажечь в душе своей маленькую лампаду. Вспомним слова преподобного Серафима:

Духовный опыт святых и смиренных подвижников помогает нам обрести путь спасения. На пути исполнения воли Божией зримыми вехами, светоносными лампадами были в Церкви с древнейших времен иноки, дававшие обет послушания. Вся многовековая история монашества научает нас послушанию, которое, по свидетельству святых отцов Церкви, важнее поста и молитвы.

Совершая память преподобного Никона Радонежского, мы вспоминаем прежде всего подвиг послушания, который он проходил под водительством преподобного Сергия. Все вы знаете, как созидалась наша великая Лавра. В дремучий лес на вершину холма пришли два брата: старший - Стефан и юный Варфоломей - будущий преподобный Сергий. Они срубили малую келлию и поставили храм во имя Живоначальной Троицы. Почему именно Высочайшему покрову Святой Троицы отдал себя преподобный Сергий? Потому что Троица - Бог наш, Начало всего, Высшее Согласие воли и действия, Единство Нераздельное и Присносущее.

Послушные зову Церкви, мы приходим в храм Божий и здесь, пред иконой "Взыскание погибших", чувствуем, что мятущиеся наши души взысканы, найдены Матерью Божией для того, чтобы помочь нам в светлые минуты духовного прозрения отрешиться от суетных волнений, приникнуть к Ее святой иконе, всею душою обещать Ей быть послушными детьми, каким был "послушания добрый ревнитель" - преподобный Никон.

Да будет же Матерь Божия по молитвам преподобного Никона нашей Помощницей и Заступницей. Аминь.

Други наши, сегодня мы продолжаем с вами тему, которой коснулись в день праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Ведь ныне воспеваем и празднуем мы духовное покровительство, ходатайство и заступление пред Богом, которое получаем по великому милосердию и любви к нам Божией Матери. В нынешний день совершается празднество чудотворной иконе Пресвятой Богородицы "Всех скорбящих Радость".
Память этого праздника пришла к нам из 1688 года. Сестра Патриарха Иоакима Евфимия страдала жестоко от раны в боку и уже почти не надеялась на выздоровление. Но однажды, проснувшись рано, она начала читать молитву: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя", потом велела себя приподнять и начала призывать Богородицу, молясь Ей в нестерпимой болезни своей, скорбя от обступившей ее печали и безнадежности. Мука страдалицы была так сильна, что Матерь Божия поспешает к бедствующему чаду. И Евфимия слышит Ее голос: "Евфимия, ты так долго страдаешь, почему же ты не прибегнешь к общей всех Целительнице? В храме Преображения, что в Москве на Ордынке, есть Мой образ "Всех скорбящих Радость", призови священника того храма с этим образом, и пусть он отслужит молебен, тогда болезнь твоя пройдет".

Повеление было исполнено тотчас, и болезнь миновала.

А память о дивном исцелении хранилась бережно, передаваясь из поколения в поколение. И потекли с тех пор страждущие, больные и увечные к чудотворному образу, в котором явила Матерь Божия Свою благодатную силу и милость.

И до наших дней не иссякает целебный источник благодати от иконы "Всех скорбящих Радость". Только моли, проси, вздохни из самой глубины сердца своего, принеси боль твою к Матери, и никто лучше Ее не поймет тебя, и никто скорее Ее не поможет тебе.

Посмотрите, дорогие мои, внимательно на икону Царицы Небесной "Всех скорбящих Радость". Кто рядом с ней, кто припал к ногам Ее и какие принес скорби, кто протянул обессиленные горем и немощами руки? Не мы ли это с вами?

Мы пришли ныне почтить Царицу Небесную, мы поспешили сегодня под Покров Радости всех скорбящих, и все мы пришли со своими скорбями, а их теперь несть числа. Здесь и наши болезни, и скорби о болезни близких наших. Здесь и неимоверная сердечная туга, грех ради наших тяготящая нас, и скорби общественные, и все мы, сюда пришедшие, находимся в ярме жизненных страданий. А теперь еще снова, как некогда, бурные волны вздымаются на саму основу жизни нашей - на Святую Церковь.

И многие так часто, теряя надежду на Бога и Матерь Божию, дойдя до изнеможения, задают вопрос: "Почему, зачем она, эта бесконечно прискорбная жизнь, жизнь-страдание?"

Рождается человек с воплем, в страданиях, и страдает всю жизнь, и умирает в страданиях.

Вопрос этот совсем не праздный, ибо встает он пред всеми людьми, и ответ на него они получают из самой жизни и жизнью. И ответ зависит от одного существенного момента, а именно: "Како верует человек?"

Люди, не просвещенные светом евангельского учения, испытав жизнь с ее превратностями и будто бы бессмыслицей чередования радостей и скорбей, начинают считать лучшим жребием на земле совсем не родиться и не видеть солнечного света, ибо для них жизнь - "дар случайный, дар напрасный". Тогда живи одним днем, ешь, пей, веселись, ибо завтра умрем. И не так редки в безбожном мире случаи самовольного дерзкого прекращения своей жизни.

Но блажен тот, кому свет Христова учения озаряет сгущающуюся тьму жизни, кого крепкая десница Божия ведет по неведомому пути и кого Покров Царицы Небесной укрывает надежнее всякой другой защиты. Ибо именно им открывает Господь великий смысл жизненных скорбей, которые, как лествица, ведут человека к духовному возрастанию, а с ним и к блаженству в Боге.

Я не устану вам повторять слова святых отцов, прошедших суровую школу скорбей и познавших покой и радость в Боге, слова их, в которых стержень нашей крепости, чтобы мы не поколебались: "На земле нет ничего невозглавленного, потому что начало всему - Бог".

Скорбно, тяжко и недоумение на сердце в скорбные минуты, и именно в это время надо бежать нам в сердце свое: не оно ли причина туги - мое, восстающее на Промысел Божий сердце, требующее у Бога отчета, почему это происходит так, а не иначе. Нам бы следовало напечатлеть на сердце своем единственное знание: что бы ни делал Господь, Он делает для нашей пользы, и мы все должны принимать с благодарностью, как от Благодетеля и Благого Владыки, хотя бы то было и скорбное. Так делали Божии люди во все времена, этим они проходили тяготы жизненного пути.

Даже после такой программы, проведенной в жизнь, выжила Церковь, хотя, действительно, не забудет тех, кто положил души свои за нас, за нашу Церковь, за истину. Но когда страшное гонение на Церковь только начиналось, пророчески прозвучали слова одного из иерархов Святой нашей Церкви, митрополита Сергия (Страгородского; позднее Святейшего Патриарха): "Да, Российская Империя может быть сметена надвигающимися событиями, но Церковь погибнуть не может".

Пророчество сбылось. Но почему же, почему Бог допускает, чтобы Его дело так посрамлялось (три правящих епископа осталось перед войной в России)? Почему же Господь, будучи Владыкой природы, не предупреждает бури, не усмиряет ее в самом начале?

Священное Писание в известной мере объясняет это - в суровой школе воспитываются души. "Где вера ваша?" - спрашивает Христос Своих учеников, напуганных бурей (Лк.8,25). "Где вера ваша?" - спрашивает Он и нас.
Внешние поражения суть наше торжество, и страдания Церкви являются условием ее возрождения и спасения. Господь учит нас не ожидать торжества Евангелия от внешних причин, но для того Он поместил сокровище Евангелия в "глиняные сосуды", чтобы все ясно видели, что сила Божия в немощи совершается.

Все земные власти могут соединиться против христианства, "глиняные сосуды" могут быть разбиты, но их содержимое никак не может быть окончательно и без следа уничтожено: истина все так же будет сиять на земле. Бог в потребную минуту придет на помощь, не даст до конца погибнуть.

Не раз во всемирной истории Бог заставлял Своих преданнейших и вернейших служителей испивать, казалось, до дна чашу испытаний - земных несчастий, а затем отзывал их из мира после страшного мученичества. Это совершенные люди, и они очищались, как золото в горниле.

Будем же помнить, други наши, что испытания посылаются для нашей пользы и что выше меры сил Господь никому не попустит искуситься.

Если Бог медлит Своею помощью - подождем ее! Если ветер усиливается и ночь сгущается, то противопоставим "видению" свою твердую веру; настоящим делам - дела грядущие; вечеру, кончающемуся в слезах, - зарю утешения; несправедливости, гнетущей нас, - восстановление истины, которое будет неизбежно и навечно; царству беззакония, имеющему конец, - Царство Божие, которому не будет конца и в котором Господь отымет всякую слезу от очей наших!

А Матерь Божия всегда есть и будет с теми, кто верен Ее Божественному Сыну, кто идет по Его зову путем вечного спасения. Она, по словам святителя Иоанна Златоуста, - "первая Преемница Божественных дарований и первая Раздаятельница этих даров и благословений людям, ищущим помощи у Господа и милостей у Нее".
Так будет всегда - до последнего часа, до последнего мгновения жизни мира.
И наше верующее и знающее великую силу ходатайства Матери Божией сердце пусть всегда будет у ног Божией Матери со своими воздыханиями, нуждами, скорбями, с глубоким покаянием во всех испытаниях и в минуты плача о грехах.
И Она, Радость всех скорбящих, наша Небесная Мать, простирая Свой державный Покров, заступит, спасет и помилует всех нас. Аминь.

В августе 1380 года преподобный Сергий Радонежский благословил великого князя Димитрия Донского на битву с Мамаем. Великий князь победил, и эта великая победа стала началом освобождения России от монголо-татарского ига. Возвратясь домой, князь поспешил к преподобному Сергию. Совершив поминовение усопших воинов, он предложил Церкви ежегодно поминать убиенных воинов в субботу, ближайшую ко дню памяти великомученика Димитрия Солунского (8 ноября), т.е. перед днем его Ангела. Впоследствии эта суббота получила статус родительской. Все православные христиане в этот день поминают своих усопших родственников и близких людей.

Чтобы правильно помянуть усопшего в грядущую Димитриевскую субботу, нужно прийти в храм к началу службы и подать заупокойную записку с его именем в церковный киоск. Церковь поминает своих чад поименно, потому что Бог - наш Отец и для Него каждый человек как родное дитя, незаменим, неповторим в своей личности, а личность человека запечатлевается его именем. В заупокойных записках имена пишутся полностью и в родительном падеже (например: о упокоении - Людмилы, Михаила и т.д.). У священнослужителей нужно указывать сан, дети до семи лет именуются младенцами, от 7 до 16 лет - отроками или отроковицами, если со дня кончины не прошло 40 дней - нужно добавлять слово "новопреставленный". Имена пишутся православные, т.е. данные при Святом Крещении. За усопших, имена которых написаны в записках, священником из просфоры вынимается частица и, с молитвой о прощении грехов, омывается в Крови Христовой. Очень хорошо подать нищим посильную милостыню с просьбой молиться об усопшем. Можно пожертвовать на помин души какую-либо снедь, для этого в храмах существуют особые панихидные столики. Самым простым и распространенным способом жертвы за умершего является возжжение свечи. В каждом храме есть канун - особый подсвечник в виде прямоугольного столика с небольшим Распятием.

Именно сюда ставят свечи с молитвой об упокоении, здесь совершаются панихиды и заочные отпевания.

После богослужения православные христиане идут на кладбище. Из любви к усопшему нужно соблюдать в чистоте и порядке его могилу - место будущего воскресения. Надо особо следить, чтобы крест на могиле не покосился, всегда был окрашен и чист. Придя на кладбище, хорошо зажечь свечу и хотя бы кратко помолиться об умершем. Если есть возможность - попросить священника совершить на могиле Литию (краткую заупокойную службу). Затем прибрать могилу или просто помолчать, вспоминая дорогого человека. Есть и пить (особенно водку) на кладбище христианину не подобает. Не нужно оставлять на могиле еду, дабы могила не попиралась, например, собаками. Продукты следует отдавать нищим.

Даже если ваши близкие умерли некрещеными, и Церковь их поминать не может, вы можете помолиться за них сами, дома, так же, как и за крещеных. Но лучше сделать это, придя в храм и на могилу в Димитриевскую родительскую субботу 2 ноября.

Что дальше? - Все очень просто: да, слуги почерпали вино, да, они принесли его хозяину, распорядителю праздника; но с нами остается одно важное событие: то, что в этот момент вера одного человека сделала земную обстановку небесной. И еще другое: единственная заповедь, которую дала нам Матерь Божия: "что бы Он вам ни сказал - сделайте:" Когда радости вашей начнет приходить конец, когда вы уже почувствуете, что вы друг другу дали все, что вы только могли дать, что нового вы ничего не можете сказать, что вы можете только повторять: "Я тебя люблю", выразить это не можете по-новому, тогда прислушайтесь к тому, что Бог говорит в ваших сердцах, прислушайтесь глубоко к тому, что Он вам скажет, - и что бы Он вам ни сказал, то сделайте; и тогда вода обычной жизни - серость жизни, бесцветность ее - вдруг просияет. Мы все видели иногда землю, покрытую росой. К восходу солнца это поле - серое, даже зелень, покрытая этими каплями воды, как бы тускнеет; и вдруг поднялось солнце, и все засверкало, засияло цветами радуги. Так и жизнь, которая потускнела, может превратиться в торжество, стать прекрасной потому только, что мы дали Богу место в ней, она может засиять, как это поле, всеми цветами радуги и красоты.

После чтения Евангелия, как и в литургии, начинается короткая ектенья, то есть короткий ряд молитв, в которых мы приносим Богу свои прошения о новобрачных. Это естественно вытекает из чтения Евангелия, потому что всякое чтение из Евангелия говорит о том, что нам заповедана взаимная любовь, а взаимная любовь всегда выражается для верующего в горячей, сердечной молитве о тех, кого он любит; и, с другой стороны, смысл молитвы заключается в том, чтобы сделать жизнь новобрачных достойной и всячески поддержать все благородное, что в них есть. И вот эта ектенья, в частности, заканчивается Молитвой Господней "Отче наш". "Отче наш" - это молитва Церкви, это единственная молитва, которую нам заповедал Господь, и она тем замечательна, что когда мы говорим "Отче наш", мы говорим не только о личном нашем Отце Небесном, и даже не об Отце Небесном, Который является Отцом всех нас, здесь собравшихся, но и об Отце Господа нашего Иисуса Христа. Этим мы включаемся в тайну Спасителя; как говорится в одном месте у апостола Павла, "жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге" (Кол. 3,3); и вот эту молитву мы приносим как бы из глубин Христовой любви, из глубин таинства единства Спасителя Христа с Небесным Отцом. Подробнее говорить об этой молитве я сейчас не могу, но нам надо помнить, что это молитва, которая и Христа, и нас соединяет в одном прошении, в одном крике души, - с тем, чтобы все в нас было достойно христианского призвания.

И вторая:

Здесь снова нам раскрывается Святая Троица как Учредитель, Охранитель и как Образ совершенной взаимной любви, Троица Единосущная, Которая по любви и по природе Едина, Которая дает жизнь, Которая благословляет нас: И затем мы просим о таких простых вещах, как долгая жизнь, добрые дети, преуспеяние в жизни, умножение веры и всех сущих на земле благ.

Уже раньше в одной молитве мы просили о том, чтобы Господь дал венчающимся все, что земля может дать самого лучшего, с тем, чтобы они в первую очередь уделяли другим, с тем, чтобы получив от Бога, по Божией любви, по милосердию все, что земля может дать, - и они по милосердию, по любви, с лаской давали тем, кто пребывает в какой бы то ни было нужде, - и душевной, и телесной. Мы молились и о том, чтобы Господь благословил этот брак по молитвам родителей, потому что, как сказано, благословение родителей утверждает дома детей (Сир. 3,9). Как это все прекрасно! Мы видим, что в тайне Святой Троицы соединяются и небо, и земля, что все самое прекрасное, о чем можно только мечтать, делается реальностью или, по крайней мере, возможностью, если только мы смело, порой героически, будем совершать свой земной путь.

В самом конце чина венчания мы приносим молитву Божией Матери, Деве Богородице, Которая так возлюбила мир, что Она Своего Сына свободно отпустила на жизнь ради человечества и на смерть крестную, мучительную ради спасения человечества. Она все может понять, Она в Своей чистоте и святости может понять и безбрачного, и женатого; Она в Своей чистоте может понять всю тайну человеческой природы с ее борением и, вместе, с неизмеримой красотой человеческой души и с неизмеримым достоинством человеческого тела. И поэтому мы заканчиваем службу молитвой Божией Матери:

И за этим священник произносит следующее благословение:

И затем поется многолетие: Многая, многая лета жизни - подвижнической, чистой, достойной и Бога, и той взаимной любви, которая привела к браку жениха и невесту. На этом заканчивается служба венчания.

очитание иконы сохранилось. Сохранилось и ее место в богослужении и церковной жизни. Но вероучебная сторона иконы, то есть православное соотношение между образом и вероучением, выраженное в соборных определениях, святоотеческих писаниях и богослужении, исчезло из церковного сознания. Поэтому учение Церкви применяется к любому образу религиозного сюжета. Такое отношение к иконе, свойственное XVII, XVIII и XIX векам, застыло в своей неприкосновенности подобно тому, как застыла в старообрядчестве другая эпоха. Сам образ в его православном облике привыкли не видеть и даже им не интересоваться. И обращение к этому образу после веков упадка происходит, как это ни парадоксально, особенно медленно, повторяем, именно в среде церковной [16]. И сама по себе медленность этого обращения к смыслу и содержанию иконы свидетельствует о глубине отрыва от нее. "А пока психологических и прочих пособий к Православию люди верующие и принадлежащие к Церкви старательно разыскивают и сопереживают у Эль Греко, Чехова и еще кого угодно. Лишь бы не сосредоточиваться на церковной полноте. Причем вполне добросовестно это сознают. Но что тут удивительного, когда еще совсем недавно глаза людей были просто полностью закрыты на церковное искусство" (из частного письма из России). "Лишь бы не сосредоточиваться на церковной полноте" - вот в чем дело. Одной из основных причин нечувствия иконы как образа Откровения, и притом Откровения, жизненно воспринятого, является столь же глубокое нечувствие и непонимание Церкви. Для многих и сама Церковь является одной из культурных ценностей (или еще духовных ценностей); она - своего рода привесок к культуре и должна оправдывать свое существование как стимул художественной деятельности, фактор в достижении социальной справедливости и т.д. Другими словами, здесь то же искушение о "Царстве Израилеве", которому подпали Апостолы [17].

Путь современного просвещенного человека к осознанию Церкви тот же, что и к осознанию иконы. И там, и тут те же этапы исканий, заблуждений и, наконец, прозрение (умозрение в красках). Перефразируя протоиерея А. Шмемана, можно сказать, что для того, чтобы почувствовать в иконе нечто большее, чем произведение искусства или предмет личного благочестия, "нужно было в самой Церкви увидеть и почувствовать нечто большее, чем общество верующих" [18].

Верующий человек, даже увлеченный иконой, часто колеблется: он не уверен, что не живописный образ, а именно каноническая икона есть выражение того, во что он верует. Он видит иконы в музеях, и ему представляется, что если храм украшен только иконописью без живописных произведений, то он превращен в музей (это нам приходилось слышать). Более того, для большинства различие между иконой и религиозной картиной часто определяется как разница именно опять-таки в стиле: старое - новое, даже старообрядческое - православное.

Эти художники усиливались вообразить и изобразить святость и добродетель во всех видах ее; но преисполненные и пропитанные грехом, они изображали грех, один грех. Утонченное сладострастие дышит из образа, в котором гениальный живописец хотел изобразить неизвестные ему целомудрие и Божественную любовь [...]. Произведениями таких художников восхищаются страстные зрители; но в людях, помазанных духом Евангелия, эти гениальные произведения, как запечатленные богохульством и скверною греха, рождают грусть и отвращение" [24]. Художник-творец в современном понимании этого слова, добавляет священник П. Флоренский, "изображая неизвестные ему целомудрие и Божественную любовь", может даже руководствоваться благочестивыми намерениями и чувствами. Но пользуясь лишь полусознательными воспоминаниями об иконе, такие художники "смешивают уставную истину с собственным самочинием, берут на себя ответственнейшее дело св. Отцов, и, не будучи таковыми, самозванствуют и даже лжесвидетельствуют. Иная же современная икона есть провозглашенное в храме всенародно вопиющее лжесвидетельство" [25]. И дело здесь не только в личности художника, а в том, что это искусство, заимствованное из римокатоличества и чуждое догматическим предпосылкам и духовному опыту Православия, применяет свои средства выражения к тому, что ими не передаваемо, применяет их в области, где они не применимы [26]. Внедрение этого искусства в Православие было следствием духовного упадка, а не результатом искажения вероучения; по отношению к последнему оно осталось наносным элементом, инородным телом, оторванным от Предания и, следовательно, от духовного наследия исторической Церкви. И вот это искусство, порождение расцерковленной культуры, которое не только не может быть оправдано Седьмым Собором, но вообще выпадает из рамок его определений, предлагалось, под названием млеко, соборно узаконить в Церкви наравне с иконой!

Примечания:

[18] Шмеман А. Введение в литургическое богословие Париж, 1960, с. 20

[19] См Журнал Московской Патриархии, 1961, ? 1

[20] Курьезно то, что если раньше "безскультурьем" считалась иконопись, как искусство "простого народа", то теперь наоборот оказывается, что она предназначается для культурного слоя, бескультурьем же считается "живописное направление", которое именуется "млеком для простого народа".

[21] Если Церковь в своей истории и соблюдала постепенность в приобщении к тайнам домостроительства Божия, то это никак не было связано с понятием "простого народа" и касалось людей, готовившихся к принятию крещения, оглашенных.

[22] Корнилович К. Из летописи русского искусства М-Л , 1960, с. 89

[23] Творения. - Изд. 3-е, Сергиев Посад, 1892, часть 4-я, с. 76

[24] Епископ Игнатий (Брянчанинов) Сочинения. - Изд. 3-е исправленное и дополненное СПб. , 1905, Аскетические опыты Т. 3, с. 76

[25] Флоренский П. Иконостас // Богословские труды. М., 1972, ? 9, с. 107 (о живописи Васнецова, Нестерова и Врубеля)

[26] Отметим забавную попытку представить внедрение в Православие римокатолического искусства как "постепенное видоизменение византийского искусства", причем оказывается, что барокко и рококо пользовались успехом "большей части населения России", что русские мастера "не выходили [...] из принятой православной традиции", выражая христианство францисканского типа. Этот поучительный экскурс в историю искусства завершается советом "поучиться у эпохи, имевшей привилегию благодати" (то есть у века "просвещения"? у францисканцев?). (См.: J.P.Besse. Affinites spirituelles du baroque russe // Contacts, Paris, 1975, 91, о, 351- 358).

версия для печати