Пасхальный тропарь, который мы будем петь все сорок дней, трижды упоминает о самой страшной вещи, о которую разбивались все философские построения, все мысли, планы человека, его высокие думы, его высокий полет, его высокий смысл жизни. Какие бы высокие планы не строил человек, они все разбивались о конечность, они все разбивались перед смертью, потому что она была тупиком. На какой бы пик не поднимался человек в своей жизненной карьере, в своих средствах, в своем здоровье, в своей юности, в своем таланте, результат у всех все равно был один и тот же. И человек не мог выйти из этого круга, из этого тупика, потому, что всех поглощала смерть - и богатых и бедных, и молодых и старых, и умных и не очень, и талантливых и бесталанных.

И только Христос Своим Воскресением,  "первенец из умерших бысть",  первый проложил всем нам дорогу в вечность своим человечеством, как говорит нам об этом Священное Писание.

Но эта пасхальная радость, это ощущение вечности должно начаться реально уже сейчас, в нашей повседневной жизни. С чего оно должно начаться? А с этой веры, веры во Христа Распятого и во Христа Воскресшего. В первой строчке Священного Писания о воскресении, которую мы слышали в  Великую Субботу, апостол Матфей благовествовал нам следующее: "По прошествии же субботы на рассвете первого дня недели пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба, и сидел на нем; вид его был как молния, и одежда его бела, как снег:".

Кстати, то место, на котором я сейчас стою, именуется амвоном и имеет полукруглую форму. Царские врата также имеют полукруглую форму. Это тоже символично. Сам этот камень, на котором стоит священник, как бы отвален от Царских врат, потому,  что сам алтарь символизирует собой и гроб Господень, символизирует собой то место, ту пещеру, в которую был положен и из которой воскресло  на третий день Его святое Тело.

Сейчас на престоле лежит святая Плащаница - символ положения Христа во гроб и символ Его воскресения. Камень, который отвален от гроба, на котором стоит священник, читая Священное Писание, символизирует этот отваленный камень от двери гроба. А дьякон, который произносит ектиньи, произносит прошения, символизируют собой Ангела-благовестника.

"Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь - Он воскрес, как сказал. Пойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам. И выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его. Когда же шли они возвестить ученикам Его, и се, Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему".

И вот,  Господь дал нам Свое Тело и Кровь, чтобы освящать, оживотворять каждого из нас, потому что это и есть то самое Древо Жизни, которое было насаждено в раю. Поэтому нам ничего не надо бояться, кроме одного греха, кроме отступления от Бога.

Надо бояться потерять Его любовь, защиту Его, покров Его, Его милосердие, Его снисхождение к нам, потому,  что милующее сердце сподобляется милости. Надо помнить, что Бог, особенно дети должны этот помнить и к этому прислушиваться, что Бог слушает послушных.

Мы хотим быть услышанными Богом, значит сами должны в первую очередь слышать и слушаться друг друга, родных, близких, тем более своих старших: воспитателей, отца, мать, священника. "Бог слушает послушных!"

И он говорит тогда: "Вы знаете, братия, такой восторг, такая радость, но я не могу вам все это пересказать на человеческом языке. Я не подберу таких слов и понятий".

 И они были очень расстроены, что он знает этот опыт, а они к этому опыту не могут приобщиться, так как  он не может ничего об этом сказать, так как не имеет слов, кроме внутреннего ощущения, кроме интуитивного понимания того, что он видел. Но когда они уже уходили из его кельи, он сказал: "Но впрочем, одно мне запомнилось: там всегда поют "Христос Воскресе!"

То есть там - пик радости, потому что нет такого праздника, нет такого состояния, когда, хотя бы на некоторые минуты, на некоторые секунды, но человек забывает обо всем, как во время вот этой ночной пасхальной службы, во время которой ощущение времени, принадлежащего вечности. Оно принадлежит уже другому времени, другому состоянию, другому молитвенному откровению. Это время, которое приоткрывает нам Господь, показывая малое подобие той тысячной радости, которую мы испытываем в пасхальный день, в пасхальную службу. Это только маленький намек, только образ того, что нас ждет в вечности. Аминь.

Христос воскресе!  Воистину воскресе!

Христос воскресе!  Воистину воскресе!

Христос воскресе!  Воистину воскресе!

Горе колеблющимся и сомневающимся в эти дни! Горе тем, у кого светильники гаснут и сон готов сомкнуть отяжелевшие очи!

Тайна беззаконий деется кругом нас. Со всех сторон подымается тьма и готова поглотить нашу святыню и нас самих. Дикие безумные вопли потрясают мир: "Нет Бога! Бог умер! Разве вы не слышите, как стучит заступ могильщиков, погребающих Бога? Забудьте же о Нем! Не держитесь так рабски за Его "тень", освобождайтесь от предрассудков, будьте сами как боги!"

В то же время в самых центрах культуры, в очагах просвещения, в городах с миллионным населением идет подпольная работа, упорная и ожесточенная, работа "тайных" обществ, вся направленная против Христа. Под покровом надвигающейся ночи совещаются слепые вожди слепых с жалкими предателями Иисуса, как убить Ненавистного им, только не открыто, "чтобы не произошло возмущения в народе", а медленным, но верным путем. Долгие годы понадобятся им для выполнения их адских замыслов... Но они на все готовы. Они верят в свою победу, они напрягают все свои силы, вдохновляемые неведомой, может быть, и им самим темной могучей силой.

"Надо вытравить из сердец людей самое воспоминание о Распятом и будто бы Воскресшем! Надо упорно молчать о Нем: Его нет. Молчите о Нем детям. Молчите больным, униженным и оскорбленным! Молчите о Нем в судах, в больницах, в школах! Не произносите имени Иисуса! Самый крест прячьте от глаз людей! Сейте равнодушие к вере!"

И вместе с этим равнодушием сеется ужас, невероятная тоска, безграничное отчаяние.

Нет Бога! Нет Христа! Тогда нет разума, смысла и во всей мировой истории, и в маленькой, частной жизни каждого отдельного человека.

Жизнь без Бога - безумная вакханалия страстей, дерзкая и бесплодная попытка построить башню до небес. Конец один - сумасшествие и смерть... Даже знание без Бога только умножает скорбь, только увеличивает страдание духа и погружает его еще в больший хаос.

И нет конца, нет исхода этой муке.

О, как понятны становятся в этот миг невыразимые страдания апостолов в те дни, когда на их глазах Сама Правда, Сама Любовь была поругана. Сам Бог угас на кресте, когда своими руками погребли они Его в саду Иосифа Аримафейского!

Можно представить себе тот ужас, какой они переживали. Они надеялись, что их Учитель - Тот, Которому надлежало прийти! Они думали, что это Мессия... И вот Он во гробе... Он казнен самой позорной казнью! Израненный, измученный, Он умер на кресте! Он был праведник, пророк, сильный в деле и слове, пред Богом и всем народом, но - увы! - только пророк, а не Мессия. Избавитель, Утеха Израиля! Солнце померкло, земля затряслась, камни распались, гроба раскрылись, и завеса в храме разодралась надвое, когда Он испустил дух... Люди бежали с Голгофы в ужасе и отчаянии, бия себя в грудь... Но все-таки Он умер! Он во гробе, гроб завален камнем, и к камню приложена печать.

Так горько и жестоко обмануться! Да, это действительно была трагедия, страдание невероятное!

Погребсти возлюбленного Учителя, неправедно осужденного, жертву людской злобы, слепоты и неблагодарности, - это была одна мука; другая, несравненно более глубокая и невыносимая, - погребсти вместе с Ним святыню своей души, свою веру, свои чаяния!

Вечный мрак готов полонить вашу душу, скорбящие последователи Распятого.

Но чу! Прислушайтесь: что это? Торжественный могучий удар колокола пронесся вдруг в тишине свежей весенней ночи... И от этого удара словно встрепенулась земля, от этого удара вздрогнуло и ваше измученное сердце. Это удар к полунощнице, великой, пасхальной полуношнице.

Смотрите: тысячи, сонмы их, еще не поклонившихся Ваалу, не воздвигавших храма Разуму, простых сердцем, близких ко Христу!..

Они все, смиренные, радостные, верующие, с раскрытыми глазами и раскрытым сердцем, чтобы принять откровение великой Тайны, идут в эту ночь в сияющие огнями храмы Бога Живого, идут в светлых одеждах, сами сияющие первыми отблесками падающей на них зари наступающего дивного дня.

Туда! Вместе с ними! К этим огням!

И вот вы уже там, в храме... Вы стоите "на страже", как ветхозаветный пророк, и сердце ваше замирает предчувствием чего-то близкого и несказанно великого.

Еще плащаница посреди церкви, еще надгробное пение над Божественным Мертвецом, еще ожидание - общее напряженное ожидание и человека, и всей природы, общий томительный вздох, как на литургии Великой Субботы:

"Воскресни, Боже!"

"Время действовати Богу, яко разорен закон Твой!"

О, звуки чудные! Гремите: я внимаю! Рыданья грудь теснят.. Я снова в жизнь вступаю!

Все ближе, ближе, и наконец победная песня воскресная раздается за дверьми храма! Еще несколько минут - знамением креста разверзается эта дверь, и, как ничем не удержимый, внезапно хлынувший весенний поток, вливается в храм волна непередаваемого восторга.

"Христос воскресе!" оглашает своды храма и потрясает до самых основ и небо, и землю, и ваше исстрадавшиеся сердце.

- Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!

И это не сон, не вымысел, не греза, это - действительность, более очевидная, чем та, которую мы видим своими глазами!

Да, это - истина, как истина - то, что целых девятнадцать веков существует и растет Христова Церковь, в основе которой лежит чудо Воскресения, как то, что девятнадцать веков по всему миру раздается радостная весть: Христос воскрес! Христос воскрес!

- Скажите мне, - спрашивал поэт, - отчего в эту ночь воздух так тепел и тих? Отчего в небе горят миллионы звезд, природа одевается радостью, отчего сердце у меня словно саднит от полноты нахлынувшего вдруг восторга, и я чувствую, что меня как будто уносит какой-то невидимой волной?

Оттого, что в эту ночь воскрес Христос!

Всего только два дня тому назад такая же ночь была преисполнена невыразимой скорби, и во всей природе, чуткой и печальной, словно звучал отголосок безмерной тоски и муки Богочеловека в саду Гефсиманском: "Душа Моя скорбит смертельно!" Потом наступила другая ночь: с рыданием погребли Иосиф и Никодим Тело возлюбленного Учителя и Бога своего, вся тварь "сострадала Сотворшему вся", и тишина ночи на Великую Субботу была отражением того благоговейного изумления, в которое Голгофская Жертва повергла самый мир ангельский.

Недоумевали и небо и земля, созерцая гроб в саду Иосифа Аримафейского.

А сегодня... сегодня ночь - уже праздников праздник и торжество из торжеств: "воста Господь, веселие вечное! Христос воскресе!" Вечная, совершенная небесная радость сошла на землю и обняла ее, усталую, обремененную грехом, напоенную кровью и слезами, покрыла и заставила забыть всякую муку.

Неумолкаемо поют ангелы Светлое Христово Воскресение, неумолкаемо по всей земле гудят пасхальные колокола, неумолкаемо звучат ликующие воскресные песнопения, в церквах совершается утреня, "несравненная торжественная, светлоблистающая" пасхальная утреня, и по всему миру раздается вдохновенное, каждый год произносимое и вечно новое, точно впервые слышимое нами слово Иоанна Златоуста: "Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа? Воскрес Христос, и ты низвергся! Воскрес Христос, и пали демоны! Воскрес Христос, и радуются ангелы! Воскрес Христос, и жизнь царствует!"

Тревога, сомнение оставили ваше сердце; вся злоба врагов Христовых, которая еще так недавно устрашала вас, теперь кажется жалкой и ничтожной; ничего не видите вы перед собой, кроме торжества света, правды, любви, кроме победы Воскресшего Христа над всеми силами ада!

Некогда последняя попытка язычника погубить христианство закончилась страшным воплем: "Ты победил. Галилеянин!" Язычество пало, и на мраморных руинах древнего мира засиял новый свет. Галилеянин победил. Он победит и теперь... Всем существом своим вы чувствуете это и, вдохновленные, радостные, успокоенные, бестрепетно готовы смотреть в лицо самому князю тьмы!

Понятной становится в эту ночь пасхального благовеста, пасхальных приветствований и поцелуев апостольская заповедь: "Радуйтесь! И еще говорю: радуйтесь!"

В каком другом настроении может быть, в самом деле, человек, видевший чудо Христова Воскресения и поклонившийся Воскресшему? Какое зло, физическое или нравственное, может теперь испугать его? Какая скорбь не растет в лучах этой светозарной ночи?

Свет Пасхи, которым озарено даже трогательно-печальное богослужение Страстной седмицы, есть отражение того света, который христианская религия проливает на всю жизнь человека.

Об этом новом чуде или лучше об этих двух чудесах, одном - о Деве и Матери, другом - о Деве и Матери Божией, я хочу сегодня возвестить, слушатели мои. Вот как по Евангельской истории они совершились.

Когда настало исполнение времени, в которое Бог Отец определил ниспослать на землю Единородного Сына и Слово, чтобы Он воплотился и вочеловечился, Гавриил, предстатель ангелов, был послан в Галилейский город Назарет к Деве Марии, обрученной Иосифу, чтобы приветствовать Ее словами Радуйся, благодатная (Лк. 1, 28).

И сказал Ей о том, что Бог и Отец избрал Ее быть Матерью Его Сына и родить Избавителя мира. Архангел принес весть: се, зачнеши во чреве и родиши Сына, и наречеши имя Ему Иисус (Лк. 1, 31).

В начале Дева смутилась и пожелала узнать образ этого чудесного события: како будет сие, идеже мужа не знаю? (Лк. 1, 34). Но когда Ей было сообщено, что это произойдет совершенно сверхъестественным образом, именно силой всемогущей благодати Святого Духа, Она склонилась сердцем и приняла повеление с глубоким смирением: се, раба Господня; буди Мне по глаголу твоему (Лк. 1, 38). И тотчас сошел на Нее Святой Дух, боголепно приуготовил Боговместимое обиталище. Божественное Слово воплотилось в Ее чистой утробе, и осенила Ее сила Всевышнего, "укрепив Ее, - учит Афанасий Великий (в слове на Благовещение), - чтобы, запечатленная с этого времени, Она могла созерцать, насколько это возможно, чревоносимого в Ней невидимого Бога и образовала зачинаемого Младенца". Вот то новое чудо, которое явилось под солнцем: Дева и Матерь, но Матерь Божия; это и есть предмет нынешнего празднества.

Все обстоятельства вполне соответствовали этому божественному Благовещению: во-первых, соответствовало лицо благовестника, архангела Гавриила, так как эта тайна есть не что иное, как сверхъестественное соединение двух естеств, Божеского и человеческого, в единую ипостась Божественного Слова - совершенного Бога и совершенного Человека; а имя Гавриил переводится как сила Божия. Соответствовало место - город Назарет, так как следствием этого таинства было освящение человеческого рода причастием Божественного естества, а Назарет значит "освящение".

Соответствовало и время - месяц март; в это время совершилось творение мира, в такое же совершается и воссоздание мира. Тогда ненасеянная земля в первый раз произвела растения, и теперь в первый раз неискусомужная Дева зачала.

Все события нынешнего таинства чудесны, но выше всего чудесного - Сама Дева, приявшая благовестие, Дева и Матерь, и это в особенности соответствует таинству, ибо таковой должна быть Матерь такого Сына. Божественное Слово стало тем, чем не было, и осталось тем, чем было, сделавшись человеком и пребывая Богом; и Мария стала тем, чем не была, и осталась, какой была, сделавшись Матерью и пребыв Девой, как прежде. Божественное Слово стало Сыном, родившись без Отца, и Мария стала Матерью без мужа, родив неискусомужно.

Как различны между собой Бог и человек! Но Бог, став человеком, в восприятии плоти не оставил природы Божества. И как различны Дева и Матерь! Но Дева, став Матерью, в материнском чревоношении не потеряла славы девства. Какое странное общение двух природ - Божеской и человеческой, неслитно соединившихся в одну ипостась! Божественная природа усвоила особенности человеческой, и Бог стал совершенным Человеком; человеческая стала причастна свойствам Божественной, и тот же Человек сделался совершенным Богом. Точно так же, какое необычайное соединение девической чистоты и материнского чревоношения, которые странным образом совместились в одной Жене! Девство дало Матери чистоту, которую должна была иметь Матерь Бога, вся чистая, вся непорочная, прекрасная как солнце, избранная как луна, как называет Ее Святой Дух (см.: Песн. 6, 9). Чревоношение дало девству благословение, которое должна была иметь Дева сообразно тому, как приветствовал Ее Архангел: Благословена Ты в женах (Лк. 1, 28). Там родилось это чудесное соединение - Богочеловек; здесь происходит другое соединение, такое же чудесное, Дева Матерь. "Странное и чудесное и во многом отступающее от обычной природы: одна и та же Дева и Матерь, пребывающая в освящении девства и наследующая благословение деторождения", - возглашает небоявленный Василий. У такого Сына, повторяю, такая должна быть и Мать; у Сына, Который родился человеком и не перестал быть Богом, - Мать, Которая родила Сына и не перестала быть Девой.

И это таинство не могло совершиться иначе; один и тот же Богочеловек, Тот Сын, Который вечно рождается от присносущного Отца, и во времени рождается от жены. Один Сын, и знает на небе Отца, а на земле Мать, но на небе, где Он имеет Отца, нет места матери, и на земле, где Он имеет Мать, нет места отцу. Нет места матери на небе - и Сын рождается бесстрастно; нет места отцу на земле - и Сын рождается бессеменно; таким образом, отношение Лиц сохраняется совершенным. Един Сын, и у Единого Сына Един Отец, одна Мать, по естеству неискосомужная Дева.

Теперь, христианин, и я тебе говорю, как Господь говорил царю Ахазу: Попроси себе знамения: в глубину, или высоту (Ис. 7, 11); посмотри вниз, на землю, взгляни вверх, на небо, исследуй настоящие и прошедшие века, и не найдешь другого такого знамения, как это, за много веков открытое Богом устами пророка Исаии: Се, Дева во чреве зачнет и родит Сына (Ис. 7, 14) - и сеннописанное во многих прообразах: в неопалимой купине, в прозябшем жезле, в нерукосечном камне, в заключенных вратах, обращенных на восток, через которые вышел и вошел один Господь. Как же Соломон говорит, будто нет ничего нового под солнцем? Вот новое чудо, подобного которому еще не было. Дева и Матерь, но Матерь Божия. И это новое чудо такое, подобного которому не может быть.

Матерь Божия! Исповедую истину, что не могу ни помыслить, ни объяснить высоту этого достоинства. Обращаюсь к святым отцам, чтобы хоть некоторым образом понять, но нахожу, что и святые отцы также недоумевают и обходят это молчанием. Сами ангелы, если бы и хотели объяснить нам, остаются безгласными; и даже Дева, ум Которой был просвещен для созерцания несравненно более, чем у всех ангелов, Дева, исполненная Святого Духа, чревоносящая Божественное Слово, объясняет его нам Божественными словами: Сотвори Мне величие Сильный (Лк. 1, 49), - и ничего более.

Это - чудо чудес, каким не может хвалиться никакая другая вера, кроме веры христианской, в которой это таинство есть начало и конец таинств.

Такую веру в Тебя, такую надежду мы имеем на Тебя, всесвятая Дева; исповедуем Тебя Девой и Матерью; проповедуем о Тебе, как о Матери Бога, признаем Тебя Матерью христиан, началом и посредницей нашего спасения.

О, Матерь Божия и Матерь нас христиан! Умилостивь Сына Твоего для нас, чад Твоих, и сподоби чад Твоих благодати и царства Сына Твоего. Аминь.

http://blagosobor.ru/node/2447